Поэт в клетке

В светлый день столетия Сергея Есенина МХАТ им. Горького представил зрителям спектакль «Версия «Англе­тер» — о загадочной гибели поэта. Впрочем, для театра это никакая не загадка: по-своему включившись во все усиливающийся спор о том, самоубийство это было или убийст­во, автор пьесы А. Яковлев и режиссер-постановщик, на­родная артистка СССР Т. До­ронина однозначно приняли версию—убийство! После столь категоричного посыла остава­лось только энергичными теат­ральными средствами отве­тить на другой вопрос: кто же и во имя чего совершил зло­деяние?

Для разрешения этой зада­чи в спектакле существуют два плана. Первый: страдающий поэт (артист В. Кле­ментьев) — смятенный, загнанный в клетку роскошного номера в гостинице «Англетер», переименованной в общежитие для партактива. Вто­рой: окружение поэта — поч­ти сплошь нелюди, призван­ные погубить гения. Автор дифференцированно называ­ет их старыми и новыми «друзьями» и «врагами» Есе­нина, но это — лукавство. Все, кто приблизился к Есенину в его последние два декабрьских дня, так или иначе способству­ют его уходу: кто — доносом («ученик» Есенина, он же агент, ЧК, он же раскаявший­ся грешник — артист С. Габриэлян), кто — нелюбовью (Ксения, когда-то любовница Есенина, а ныне — жена его «старого» врага и крупного железнодорожного чина — артистка Т. Шалковская), кто - откровенным предательством («старый друг», по заданию ЧК привезший Есенина в ле­нинградскую западню,— народный артист России Н. Пеньков). Есть среди них и будущий палач, ему еще предстоит в конце спектакля деловито натянуть на руки резиновые перчатки перед свершением «казни» — и это не самый художественный, но са­мый впечатляющий момент.

За окнами бывшей «Англетер» идет неприкрытая пар­тийная борьба, борьба за власть не на жизнь — на смерть. Скоро-скоро полетят головушки людей, чьи имена пока с оглядкой произносятся: Троцкого, Зиновьева, Ка­менева, Бухарина... Эта борь­ба отзывается неуемной гры­зней и здесь, в номерах гос­тиницы, в умах и душах ос­тервенелых людей, осознавших, что наступает новая эра насилия, муштры, казенщи­ны, униформизма. И в это единогласно принятое прост­ранство вдруг врывается смятенный поэт и на какое-то — короткое — время разрушает его.

Магнетизм личности ре­ального Есенина был, как из­вестно, чрезвычайно высок. Ар­тисту В. Клементьеву удается самое главное, что и требова­лось в этой роли,— магнетизм этот передать. Он заво­раживает, он притягивает лю­бого, кто хоть на миг оказался в его «поле». Как, например, горничную (артистка Н. Моргунова), столь безоглядно влюбившуюся в стран­ного постояльца, что, презрев обязанности доносительницы, даже предлагает поэту скрыть­ся в городе с р-р-революционным названием Троцк... Сре­ди ходульных типов-персона­жей от сцены к сцене орга­нично воздвигается масштаб­ная личность поэта. Но в кон­це концов вдруг все «проз­ревают»: смотрите, как он неудобен, этот Есенин.

Театр только тогда театр, когда «идею» облекает в ху­дожественную форму. Эмоционально спектакль «Версия «Англетер» решен излишне резко: Есенин — Клементьев ежесекундно на грани срыва, что, может быть, соответство­вало бы версии самоубийства, но для той, что принята за ос­нову спектакля, чрезмерна.

Ярким, по-хорошему нетер­пимым получился спектакль. Сразу после премьеры он от­правился в Рязань — на фес­тиваль, посвященный 100-ле­тию со дня рождения поэта. Примечательно, что это един­ственная на сегодняшний день постановка, сделанная специально к есенинским тор­жествам. Возможно, это не увеличивает ее достоинств, но, конечно же, не умаляет.